Шепот моего сердца - Страница 43

Йен — честный человек.

Ясно, что их встречи в лучшем случае станут редкими и непродолжительными. Тиму и вправду необходимо внимание отца. Йен не скоро воздаст ему за все те годы, что сын прожил без него.

И вопрос с Карен отходит на второй план.

Ах черт, ну какой это вопрос? Это не вопрос, это бурно развившийся роман. Как и все, что быстро развивается, он скоро сойдет на нет. Естественный процесс. Не станет же Йен делать ей предложение на втором месяце знакомства?

Он не принял пока решения. «Продолжим разговор позже». Или принял, но не захотел говорить? Сегодня все-таки сочельник. Правильно, ни к чему портить человеку праздник. «Я же ничего плохого ему не сделала. Он не станет отравлять мне Рождество. — Карен усмехнулась. — А что будет после Рождества, никто не знает…»

Когда Карен оделась к завтраку, Йен посмотрел на нее с тревогой: поверх водолазки она намотала на шею пестрый шарф. Дополнительная защита. Карен знала, что выглядит несколько нелепо, но поделать с собой ничего не могла — ей нужна была эта броня. Необходима. Без нее не выстоять.

Миссис Рэндом сегодня была гораздо дружелюбнее, чем вчера. Йен сумел донести до нее, что Карен «настоящая»? Интересно, что дальше будет с этой ее «настоящестью» теперь, когда речь зашла об их семейных делах? Нет, ну в самом деле, нельзя же рассчитывать, что после месяца знакомства человек протащит тебя в святая святых.

— Пап, Том и Бен Лефрой сегодня едут с родителями в парк, там аттракционы… — начал Тим. Бросил быстрый взгляд на Карен: поддержишь? — Может, поедем с ними?

— Малыш, извини, сегодня, наверное, не получится. — Видно было, что Йен не намерен обсуждать аргументы «за» и «против». — Но мы попробуем выбраться туда завтра или послезавтра.

Тим угрюмо уставился в тарелку. Он явно не особенно рассчитывал на успех мероприятия.

— Карен, может быть, вы составите ему компанию? Нам с Йеном просто необходимо решить некоторые вопросы.

А почему, собственно, нет? Неужели лучше сидеть в четырех стенах, пока семейство Рэндом будет заниматься решением каких-то там вопросов?

— С удовольствием, — ответила Карен.

Глаза Тима зажглись истинным восторгом. Ради этого стоило многим пожертвовать. А ей даже не пришлось себе ни в чем отказывать. На этот раз.

— А что мы им скажем? Кем ты мне приходишься? — спросил Тим.

— Думаю, сказать надо правду. Я — друг вашей семьи.

— Как-то несолидно. Давай скажем, что ты моя мачеха?

— Нет, не надо… — Думать об этом сделалось больно.

— Ну а как насчет «папина невеста»?

— Не то. Хотя, может быть, они люди деликатные и ни о чем не спросят. Бабушка наверняка что-то им объяснила… — Карен натянула молочно-белые рукавички.

Эти рукавички из нежнейшей ангорской шерсти подарил ей Йен. Пришлось купить куртку в тон — раньше у нее не было светлой одежды. Карен знала, что так не делается, что покупают перчатки под пальто и пояс к платью, а не наоборот, но не могла же она забросить в дальний ящик подарок Йена?

Что бы там дальше ни было между ними. Бесполезно состязаться в изощренности фантазии с судьбой. А у этой барышни наверняка уже есть свои планы на их счет.

Карен вздохнула. Солнца не было видно сквозь низкие ватные облака, и тем не менее ей казалось, что повсюду рассеян яркий белый свет. Хотелось надеть темные очки.

А еще больше ей хотелось забыть то, что происходило потом. Но эти воспоминания навсегда остались с ней — отчасти запечатленные полупрофессиональным фотоаппаратом Лефроев, отчасти — намертво врезавшиеся в память. Даже если бы она умирала, она не смогла бы забыть…

Тим казался ей совершенно нормальным, счастливым ребенком. Это было так удивительно, что Карен, глядя на него, не могла сдержать улыбки. Как же сильно бедному мальчугану не хватает семьи! И при этом как мало ему нужно, чтобы почувствовать любовь отца. Дело ведь в отце? В том, что они снова вместе?

Тим смеялся. У него блестели глаза. И вскоре Карен забыла, в каком двусмысленном положении оказалась сама. Ей сделалось отчаянно весело, и она с удовольствием носилась по парковым дорожкам, то догоняя Тима, то удирая от него, смеялась заливистым смехом. Миссис Лефрой, полнеющая домохозяйка, которая в свои тридцать пять выглядела на все тридцать девять, безмолвно ее осуждала, Карен чувствовала на себе это осуждение, как взгляд, причем даже когда миссис Лефрой отворачивалась, — и ей оно было безразлично.

Том вместе со своими друзьями гонял на маленьких, неестественно ярких электромобилях. Он звал Карен присоединиться к ним, но она в детский автомобильчик, наверное, не влезла бы.

Зато она влезла на русские горки. Начать решили с самых «простеньких». Карен было по-настоящему страшно — и в то же время весело, как от хорошего шампанского в крови. У нее был очень нежный вестибулярный аппарат, и даже простенькие горки оказались для него почти непосильной задачей.

— Слушай, я пас. Покатаешься на тех без меня? — Карен указала пальцем в сторону «гвоздя» программы, многоуровневых и очень крутых горок.

— Ой, а я думал, что только в книжках пишут, что человек может позеленеть, — отозвался Тим. — Конечно, покатаюсь.

— Только попроси миссис Лефрой, чтобы она тебя пристегнула.

— Есть, мэм!

Тим убежал. Карен сидела на скамейке, говорила себе, что все хорошо, что ничего страшного она больше со своим телом делать не будет — испытанный способ договориться с организмом, чтобы он перестал на что-то реагировать определенным образом. Например, головокружением и тошнотой.